Как я пытался торговать оружием... Сентябрь 1993 года. Адреналиновые истории.
О том, что вечером 21 сентября состоится обращение президента Ельцина к народу, мы в редакции узнали за пару часов до эфира. Редакция бурлила: ну вот - папа опять нажрался! папа снова будет чудить!…
«Неординарные» выходки президента, его способность «отчебучить», выдать «загогулину», выйти за рамки протокола и испытать границы приличий на прочность – ни для кого не были секретом. Журналисты о них знали, сплетничали и ерничали — как никто другой.
Как будто отвечая на очевидный вопрос, справа от Ельцина в кадре стояла чашка, из которой во время эфира он демонстративно отпил, словно подчеркивая трезвость и серьезность момента.
В этот момент вся редакция взорвалась от хохота. А президент, тем временем, зачитал указ 1400, которым упразднял парламент. Тот самый, который всего три года назад сделал из опального провинциального номенклатурщика – главу государства. Словом, все было совсем, как в кино про Африку или латиносов… Зарвавшийся лидер — и государственный переворот... Но все это происходило наяву и здесь... Второй раз за два года. Те, кто шутили про «Верхнюю Вольту с ракетами» - накаркали.
О том, что действия Ельцина означают государственный переворот – в парламенте прокомментировали сразу. Однако слова про «государственный переворот» не получили резонанса ни тогда — ни потом. Об этом не сказали по телевизору и не написали в газетах. СМИ и культурная элита страны были "про-ельцинскими".
Прошедший незадолго до того референдум («да-да-нет-да») закончился ничем. Точней, референдум дал не тот результат, на который рассчитывали обе стороны. Народ поддержал и президента — и парламент. То есть, обе стороны противостояния. Им были разочарованы все. Но с другой стороны - референдум и подтверждал тот порядок, который должен быть в любом нормальном государстве: соревнование двух законных ветвей власти.
Такое положение не устраивало ни тех — ни других. Одни считали, что их дело правое — и нет нужды договариваться. Другие считали себя сильней — и тоже не шли навстречу.
Силы были примерно равны. И конфликт президента и парламента был постоянно на виду. Рубль улетел вниз, экономика валилась от инфляции, ВПК банкротился, налоги был в трое от сегодняшних. Поддержавший рынок и декоммунизацию народ стремительно нищал. Вокруг все было мрачно и безнадежно. На заводе, где я подрабатывал в школьные годы, тогда, на третьем году реформ, дали первую зарплату живыми деньгами. А незадолго до того — однажды зарплату дали ковриками для намаза...
Ельцин действительно ничего не понимал в экономике. Вместо него экономикой рулило назначенное им правительство из недавних подростков, рядом с которыми были уважаемые в СМИ импортные наставники. Два раза в год Ельцин демонстративно перетрАхивал кабинет. На том внимание к экономике на полгода опять затухало.
Будучи журналистом, мне довелось несколько раз бывать в Белом доме, когда там располагался Верховный совет. Совещания, на которых я присутствовал, предназначались для публичной порки правительства. Потому от правительства там присутствовали люди, менее всего виновные в бардаке, и часто мало разделявшие «идеи» этого бардака.
При мне «реформаторов» там представлял Сергей Глазьев. Потом он окажется вообще в непримиримой оппозиции и станет критиком чикагских мальчиков, а тогда в свои 36 лет он считался самым молодым и перспективным министром в правительстве Гайдара. И он честно отрабатывал свое министерское кресло, оправдывая гайдаровский курс. Почему это важно? Потому что сейчас снова пошел крен в сторону молодых руководителей страны. По себе знаю, что это глупость, ум — разум человек нарабатывает к полтиннику. И назначать человека высоко во власть до того, как он научится на своих ошибках — это профанация власти и безжалостность по отношению к населению.
Тогда в 1993- м в Белом Доме был театр одного актера. Там солировал Председатель Верховного Совета Хасбулатов. Говорят, что власть портит любого человека, а большая власть — портит людей особенно. Руслан Хасбулатов был профессором, и даже без государственной должности страдал хронической формой нарциссизма. А на высоком месте он пропитался властью — так, как это может произойти только с восточным человеком... Упиваясь властью, сарказмом, самолюбованием и садистским отношением к окружающим — он не слышал других мнений, не допускал никаких возражений и никаких компромиссов.
Высший пост в законодательной власти сделал недостатки Хасбулатова — убийственными. Никакой альтернативы, кроме полного разворота назад, он не предлагал, никаких возражений «себе-любимому» не слышал. Но его идеи были еще более беспомощными, чем «реформы». То, что советская экономика к началу 90-х оказалась полным банкротом — еще было на виду у всех. Население уже терпело два года, и народ отчаянно верил, что настрадался, верил, что вот-вот все наладится, и не хотел возвращения «совка».
Быть оппозиционером — сложное дело. Ельцин этого не смог. Не получилось и у Хасбулатова. Надменность, ограниченность и хамство «оппозиции» делали политику Ельцина, по сути, безальтернативной…
Как и следовало ожидать, после объявления Указа о роспуске парламента – Ельцин куда-то исчез. «Запой» - привычно прокомментировали ситуацию журналисты… Об указе 1400 («два часа») даже стали забывать… Прошла неделя, заканчивалась другая...
В начале октября вновь назначенный Первым вице-премьером Егор Гайдар устроил в Доме журналистов встречу с лидерами российского бизнеса. Гайдар был он всего лишь замом у Черномырдина, но распределение ролейв правительстве было странным. Формально рулил Черномырдин, у него же был аппаратный вес. Но командовал всем Ельцин, который слушал только Гайдара и совсем не понимал Черномырдина. И Егор Тимурович говорил и действовал от лица настоящей Власти и настоящих кукловодов.
В редакции не было никого - и на встречу с Гайдаром послали меня. За круглым столом сидели руководители крупных банков, бирж... За столом среди них выделялись Бендукидзе, Боровой, Смоленский, Немцов… Были все телеканалы. Гайдар произнес несколько дежурных фраз – и журналистов попросили выйти вон.
«Деньги будет просить», – пронеслось среди журналистов. Однако дальнейшие события показали, что просили не только деньги. Власть хотела полную поддержку и предлагала за это достойную компенсацию.
Согласитесь, когда какая-то сторона переговоров получает под себя целую страну — ее партнер имеет право потребовать себе не меньше...
Мне приходилось видеть Гайдара раньше, но тогда я впервые увидел его вблизи, и не мог оторвать взгляд от рук, которые вице-премьер держал перед собой, и которые видимо от волнения, сильно дрожали. Так же дрожали руки и у членов ГКЧП двумя годами ранее. Наверно, когда человек понимает, что пошла Игра по крупному — так могут сдать нервы у любого.
Узкие глаза с жестким и недобрым взглядом бегали по сторонам. Тыквообразная голова покраснела, вспрела, лысина покрылась крупными каплями пота. Ладошка Гайдара была маленькой, дегенеративной, казалось способной пролезть в советскую кефирную бутылку. Он тискал пальцами карандаш, карандаш выскальзывал, вице-премьер несколько раз поднимал его с пола, пропадая из видимости. И это впечатление сложилось еще до того, как он начал говорить, блеющим голосом, с неуверенными интонациями и причмокивая.
Нас вывели из зала, и похоже, за закрытыми дверями - о чем-то договорились. Через два дня группа странных вооруженных людей открыто пошла через весь город – на штурм телецентра. Их возглавлял двинутый на всю голову идиот, на беду оказавшийся генералом и депутатом.
К власти обычно приходят тайно, не выставляя напоказ намерений и козырей. Но тот «забег скоморохов» показали по всем каналам — с соответствующими комментариями. Именно этот юродивый депутат добровольно или поневоле оказался главным провокатором и оправданием последующего развития событий…
Насилие определяется не только мотивами, но и результатами. В СМИ принято называть участников той пьяной атаки на Останкино - «экстремистами». Но насилия с их стороны практически не было. Более того, жертва была одна, и оказались на стороне наступавших. Все было слишком демонстративно и слишком похоже на провокацию.
В ночь после потешного штурма Гайдар с трибуны Моссовета призвал простых москвичей выйти защитить президента и демократию – и пойти на штурм Парламента. Если бы москвичи понимали, о каком будущем рассуждал Гайдар, толпа разорвала бы эту скотину тогда же… После Гайдара вышла Ахеджакова. Она призывала немедленно штурмовать парламент и стрелять коммунистов… «Снова захотели СССР и дешевую колбасу?» - Кричала истеричная сука в микрофон…
Вообще-то, что в желании иметь дешевую колбасу – нет ничего ненормального. Более того, желание иметь дешевую колбасу – более человеческое желание, чем желание иметь дешевую власть.
Актер может быть очень убедительным. Иногда кажется, что искусство артиста – сильней иного мордобоя. Талант и мастерство актера — это такое же оружие, как мошенничество и манипуляция. И за применение этого оружия на простых людях – следует отвечать так же, как за нападение бешеной собаки или за преднамеренный огнестрел…
По Москве ходили слухи, что как у Моссовета, так и у Белого дома — защитникам будут раздавать автоматы.
Вернувшись из редакции домой в общагу, я рассказал о том, что происходило… Обещали раздавать автоматы? – задумчиво переспросил Саня... На эконом-факе всегда есть те, кто глубже всех понимают, что такое «бизнес»… Но нам был интересен не столько бизнес, когда человеку 20 лет, он «задницей» чувствует приключения.
В 11 часов вечера трое второкурсников оказались на Красной Пресне у ворот Белого дома… Там было около двух тысяч человек. Стояли декоративные баррикады из пустой тары, валялось много мусора, стояли потешные «ряженые» в казацких куртках, папахах, с новодельными орденами. Какую угрозу они несли демократии? Наверно, самую страшную: они были против и не молчали…
Мы смешались с толпой. В любой толпе большинство составляют нормальные люди, но направляют толпу — буйные. Говорят, что интеллект толпы определяют ее самые тупые участники... Буйные сразу заметили чужаков. «Что вы жиды здесь делаете?»… заорала на нас какая-то бабка. Тогда раздел в обществе проходил не только по линии «богатые - бедные», но и по линии «молодые - старые», и любые студенты в глазах буйных — были «жидами».
Но буйность – это болезнь, но не преступление. Преступление — там, где насилие. И главный неправый был — тот, кто не выходя из запоев, довел страну до высшей степени разрухи, нетерпимости и остервенения…
Народ уходил и подходил, толпа гудела, люди убывали и прибывали, был конец сухого бабьего лета — наверно, лучшие дни года в Москве.
На козырек Белого дома, импровизированную трибуну, выходили депутаты. Хорошо помню, как после призывов раздать защитникам Белого дома оружие, к микрофону подошел Бабурин. «Домой... – просто и кратко призвал толпу он. - Идите домой! В кого вы собираетесь стрелять? в своих братьев?» В ту ночь его слова заставили толпу надолго замолчать и угомониться…
Но с другой стороны — благородными мотивами власть не защищают... и в этом была слабость «защитников» Белого дома и неспособность противостоять - тем, кто не боялся замараться дерьмом и кровью.
Словом, разжиться халявным оружием нам не удалось.
В два ночи мы вернулись в общагу…
Наш рассказ вдохновил следующую группу на поход к Белому дому с утра. Адреналин – он заразный… Поздней оказалось, что вместе с ними на Пресню выдвинулись танки и по людям начали стрелять снайперы.
Наши парни вернулись спустя два дня.
Что произошло?
Они встали рядом, спинами и молча спустили штаны.
Их спины, задницы и бедра до колен были ровного, фиолетового цвета глубокого фиалкового оттенка. Сплошная гематома с половину квадратного метра на каждом. Никогда ни до — ни после – я не видел синяков таких цветов и размеров.
Тем утром они передвигались с толпой зевак, несколько раз попали под обстрел и вместе с толпой оказались в окружении ОМОНа. Народ загнали на стадион, прикладами положили ничком, несколько часов били, по очереди выдергивая на допросы и возвращая валяться на поле — под сапоги и приклады… По описаниям — один-в-один, как в Чили в сентябре 1973-го… Но это было хуже, потому что было здесь — и с нами...
Сколько было трупов? Спросили мы. Один сказал, что на его глазах пристрелили несколько десятков, а на стадионе он видел сотни убитых. Другой просто потрясенно кивал головой в подтверждение. Неужели армия не понимала, что она делает? Они были пьяными или... обдолбанными – был ответ человека, который тоже до конца не понимал, что произошло, кроме того, что он живым вернулся из ада…
Так и я оказался в ряду провокаторов, из-за которого свои же парни едва не попали под пули. И я ненамного оказался лучше сучьих политиков и дешевых актеров. Когда сам «замарался», лучше понимаешь других провокаторов…
О том, что происходило рядом с Белым домом, я рассказал в редакции. Но в «Коммерсанте» эти свидетельства были совсем не к месту. Так же никого не интересовало то, что несколько групп провокаторов свободно выскользнули из Белого дома и прошли через оцепление.
Через несколько недель на выборах проголосовали за новый парламент и новую Конституцию. Основной закон сварганили в рекордные сроки и приняли без обсуждения, без критики и поправок, с нарушением всех законов, норм и приличий. Похожим образом колонизаторы спускают законы бестолковым туземцам. Так диктаторы принимают законы — под себя… Эти правила и законы — действуют по сей день. И если есть вопросы о том, что произошло — ответ можно найти в событиях конца 1993 года.
Истеричная про-президентская пи-ар-кампания дала обратный результат. Выражением народного протеста в декабре стала грандиозная победа ЛДПР. «Россия, ты сдурела», – заорал в прямом эфире ТВ когда-то популярный публицист, прикормленный военной хунтой.
Но не Россия сдурела.
Одурела ее элита…
и потеряла всякое моральное право называть себя «элитой».
Но ЛДПР не была той партией, которая могла возглавить народный протест. И голосование за нее оказалось на руку только ее хозяевам, которые не были ни партией, ни оппозицией, а оказались одним из крыльев власти, где цинично монетизировали голоса протестного электората.
Ельцинская хунта победила. Находившиеся за ее спиной министерские чиновники, недавние «теневики», армейская верхушка, культурная элита - получили власть, и с ней возможность присвоить жирные куски собственности, созданные несколькими поколениями. Они воровали объемами, которыми не воровали ни здесь — ни там, ни до этого времени — ни после. И у военной хунты и прикормленной ею культурной элиты — окончательно снесло крышу.
Через несколько месяцев вступила в новую фазу приватизация. Пошло разбазаривание того, что считалось стратегическим, и что до того никто не собирался приватизировать, в том числе, нефтянку и газ. Огромные куски собственности раздавались преданным власти лицам - даром. Законы этого не позволяли. Но законы регулярно «расширялись» все новыми указами президента. Экономическая политика пошла в бандитский «разнос». С запада пришли многочисленные консультанты, которые показывали, как можно грабить с соблюдением видимости законности.
Иностранные кредиты, которые называли в СМИ "спасением страны" — шли на импорт, и еще сильней убивали производство. Дефицит был катастрофическим. Шмотки, электроника, бытовые товары – получили свободный безналоговый въезд в страну. Понятно, что рынок нужно было насыщать товарами и продуктами — но какой ценой? «Свои» предприятия оказались в худших условиях, чем чужие. Практически сразу все предприятия в стране оказались неконкурентоспособными.
Параллельно пошла программа массового банкротства ВПК, угольных шахт и перерабатывающей промышленности. Сотни тысяч людей уже были без источников средств. А после путча целые регионы оказались поставлены перед полной безнадежностью.
Дикие налоговые ставки, криминальные схемы через «ручные» банки, чудовищная инфляция — добивали предприятия. Власть раздавала собственность приближенным к себе мошенникам и создавала поддерживающий ее новый класс. Заводы пытались как-то выживать. Но Власть планомерно уничтожила любую оппозицию. И сильная независимая промышленность была ей совсем не нужна.
Выжить в условиях экономического геноцида можно было только встраиваясь в обслуживание криминальных элит или в «импортозамещение». И оба этих направления еще сильней убивали туземную экономику.
С победой «реформаторов» произошло перераспределение собственности. Назначенные властью собственники оказались освобождены Властью от социальных обязательств перед работниками, прежними хозяевами предприятий. СМИ навязывали жителям чернуху. Слова про «социальную справедливость» стали вызывать усмешку.
Еще через два года прошли выборы. Сейчас даже президент публично признал, что их итоги были сфальсифицированы при подсчете голосов. В ходе тех выборов Партия президента допустила беспрецедентные махинации с черным налом. Показателем бепредела стала пресловутая «коробка из-под ксерокса», из-за которой сняли не попавшихся с нею жуликов, а тех, кто пытался хоть как-то бороться с полным беспределом.
Хотя — наверно, поделом, потому что в 96-м проиграли те, кто привел Ельцина к победе в Октябре 93-го... Власть снова обнулила свои обязательства
Время было странное. Наверно, президент оставался честным человеком. Ведь его постоянный запой и самоуничтожение были единственной человеческой реакцией на свое предательство и проклятия большинства населения. Оказавшись полной мразью, человек пытался как-то выглядеть лучше — спивался — и все больше терял человеческий облик. Он и его семья стали воплощением всей грязи — для целой эпохи.
Дело ведь не в словах, а в делах. Не в Законах, а в их исполнении. Через четыре года власть снова переписала и «обнулила» свои обязательства. Все плохое стало связываться со старым президентом, а все хорошее — с новым. Хотя люди, законы и система остались прежними. В конце-концов, приватизация земли, развал колхозов, уничтожение деревень, вывод энергетики в офф-шоры, стремительный рост цен на энергоносители и ЖКХ, идиотские реформы милиции, армии, коррумпированная судебная система, аморальная регрессивная налоговая система, развал медицины, уничтожение системы образования, провальная бюджетная и банковская политика — дело рук совсем не того алкаша. Это сделали — другие....
Созданная тем алкашом система — все таки остановилась на пол-пути в беспредел. И при нем границы социальных норм и приличий — все-таки существовали. Сейчас их нет. И знаете — все-таки интересно узнать — надолго ли?
«Неординарные» выходки президента, его способность «отчебучить», выдать «загогулину», выйти за рамки протокола и испытать границы приличий на прочность – ни для кого не были секретом. Журналисты о них знали, сплетничали и ерничали — как никто другой.
Как будто отвечая на очевидный вопрос, справа от Ельцина в кадре стояла чашка, из которой во время эфира он демонстративно отпил, словно подчеркивая трезвость и серьезность момента.
В этот момент вся редакция взорвалась от хохота. А президент, тем временем, зачитал указ 1400, которым упразднял парламент. Тот самый, который всего три года назад сделал из опального провинциального номенклатурщика – главу государства. Словом, все было совсем, как в кино про Африку или латиносов… Зарвавшийся лидер — и государственный переворот... Но все это происходило наяву и здесь... Второй раз за два года. Те, кто шутили про «Верхнюю Вольту с ракетами» - накаркали.
О том, что действия Ельцина означают государственный переворот – в парламенте прокомментировали сразу. Однако слова про «государственный переворот» не получили резонанса ни тогда — ни потом. Об этом не сказали по телевизору и не написали в газетах. СМИ и культурная элита страны были "про-ельцинскими".
Прошедший незадолго до того референдум («да-да-нет-да») закончился ничем. Точней, референдум дал не тот результат, на который рассчитывали обе стороны. Народ поддержал и президента — и парламент. То есть, обе стороны противостояния. Им были разочарованы все. Но с другой стороны - референдум и подтверждал тот порядок, который должен быть в любом нормальном государстве: соревнование двух законных ветвей власти.
Такое положение не устраивало ни тех — ни других. Одни считали, что их дело правое — и нет нужды договариваться. Другие считали себя сильней — и тоже не шли навстречу.
Силы были примерно равны. И конфликт президента и парламента был постоянно на виду. Рубль улетел вниз, экономика валилась от инфляции, ВПК банкротился, налоги был в трое от сегодняшних. Поддержавший рынок и декоммунизацию народ стремительно нищал. Вокруг все было мрачно и безнадежно. На заводе, где я подрабатывал в школьные годы, тогда, на третьем году реформ, дали первую зарплату живыми деньгами. А незадолго до того — однажды зарплату дали ковриками для намаза...
Ельцин действительно ничего не понимал в экономике. Вместо него экономикой рулило назначенное им правительство из недавних подростков, рядом с которыми были уважаемые в СМИ импортные наставники. Два раза в год Ельцин демонстративно перетрАхивал кабинет. На том внимание к экономике на полгода опять затухало.
Будучи журналистом, мне довелось несколько раз бывать в Белом доме, когда там располагался Верховный совет. Совещания, на которых я присутствовал, предназначались для публичной порки правительства. Потому от правительства там присутствовали люди, менее всего виновные в бардаке, и часто мало разделявшие «идеи» этого бардака.
При мне «реформаторов» там представлял Сергей Глазьев. Потом он окажется вообще в непримиримой оппозиции и станет критиком чикагских мальчиков, а тогда в свои 36 лет он считался самым молодым и перспективным министром в правительстве Гайдара. И он честно отрабатывал свое министерское кресло, оправдывая гайдаровский курс. Почему это важно? Потому что сейчас снова пошел крен в сторону молодых руководителей страны. По себе знаю, что это глупость, ум — разум человек нарабатывает к полтиннику. И назначать человека высоко во власть до того, как он научится на своих ошибках — это профанация власти и безжалостность по отношению к населению.
Тогда в 1993- м в Белом Доме был театр одного актера. Там солировал Председатель Верховного Совета Хасбулатов. Говорят, что власть портит любого человека, а большая власть — портит людей особенно. Руслан Хасбулатов был профессором, и даже без государственной должности страдал хронической формой нарциссизма. А на высоком месте он пропитался властью — так, как это может произойти только с восточным человеком... Упиваясь властью, сарказмом, самолюбованием и садистским отношением к окружающим — он не слышал других мнений, не допускал никаких возражений и никаких компромиссов.
Высший пост в законодательной власти сделал недостатки Хасбулатова — убийственными. Никакой альтернативы, кроме полного разворота назад, он не предлагал, никаких возражений «себе-любимому» не слышал. Но его идеи были еще более беспомощными, чем «реформы». То, что советская экономика к началу 90-х оказалась полным банкротом — еще было на виду у всех. Население уже терпело два года, и народ отчаянно верил, что настрадался, верил, что вот-вот все наладится, и не хотел возвращения «совка».
Быть оппозиционером — сложное дело. Ельцин этого не смог. Не получилось и у Хасбулатова. Надменность, ограниченность и хамство «оппозиции» делали политику Ельцина, по сути, безальтернативной…
Как и следовало ожидать, после объявления Указа о роспуске парламента – Ельцин куда-то исчез. «Запой» - привычно прокомментировали ситуацию журналисты… Об указе 1400 («два часа») даже стали забывать… Прошла неделя, заканчивалась другая...
В начале октября вновь назначенный Первым вице-премьером Егор Гайдар устроил в Доме журналистов встречу с лидерами российского бизнеса. Гайдар был он всего лишь замом у Черномырдина, но распределение ролейв правительстве было странным. Формально рулил Черномырдин, у него же был аппаратный вес. Но командовал всем Ельцин, который слушал только Гайдара и совсем не понимал Черномырдина. И Егор Тимурович говорил и действовал от лица настоящей Власти и настоящих кукловодов.
В редакции не было никого - и на встречу с Гайдаром послали меня. За круглым столом сидели руководители крупных банков, бирж... За столом среди них выделялись Бендукидзе, Боровой, Смоленский, Немцов… Были все телеканалы. Гайдар произнес несколько дежурных фраз – и журналистов попросили выйти вон.
«Деньги будет просить», – пронеслось среди журналистов. Однако дальнейшие события показали, что просили не только деньги. Власть хотела полную поддержку и предлагала за это достойную компенсацию.
Согласитесь, когда какая-то сторона переговоров получает под себя целую страну — ее партнер имеет право потребовать себе не меньше...
Мне приходилось видеть Гайдара раньше, но тогда я впервые увидел его вблизи, и не мог оторвать взгляд от рук, которые вице-премьер держал перед собой, и которые видимо от волнения, сильно дрожали. Так же дрожали руки и у членов ГКЧП двумя годами ранее. Наверно, когда человек понимает, что пошла Игра по крупному — так могут сдать нервы у любого.
Узкие глаза с жестким и недобрым взглядом бегали по сторонам. Тыквообразная голова покраснела, вспрела, лысина покрылась крупными каплями пота. Ладошка Гайдара была маленькой, дегенеративной, казалось способной пролезть в советскую кефирную бутылку. Он тискал пальцами карандаш, карандаш выскальзывал, вице-премьер несколько раз поднимал его с пола, пропадая из видимости. И это впечатление сложилось еще до того, как он начал говорить, блеющим голосом, с неуверенными интонациями и причмокивая.
Нас вывели из зала, и похоже, за закрытыми дверями - о чем-то договорились. Через два дня группа странных вооруженных людей открыто пошла через весь город – на штурм телецентра. Их возглавлял двинутый на всю голову идиот, на беду оказавшийся генералом и депутатом.
К власти обычно приходят тайно, не выставляя напоказ намерений и козырей. Но тот «забег скоморохов» показали по всем каналам — с соответствующими комментариями. Именно этот юродивый депутат добровольно или поневоле оказался главным провокатором и оправданием последующего развития событий…
Насилие определяется не только мотивами, но и результатами. В СМИ принято называть участников той пьяной атаки на Останкино - «экстремистами». Но насилия с их стороны практически не было. Более того, жертва была одна, и оказались на стороне наступавших. Все было слишком демонстративно и слишком похоже на провокацию.
В ночь после потешного штурма Гайдар с трибуны Моссовета призвал простых москвичей выйти защитить президента и демократию – и пойти на штурм Парламента. Если бы москвичи понимали, о каком будущем рассуждал Гайдар, толпа разорвала бы эту скотину тогда же… После Гайдара вышла Ахеджакова. Она призывала немедленно штурмовать парламент и стрелять коммунистов… «Снова захотели СССР и дешевую колбасу?» - Кричала истеричная сука в микрофон…
Вообще-то, что в желании иметь дешевую колбасу – нет ничего ненормального. Более того, желание иметь дешевую колбасу – более человеческое желание, чем желание иметь дешевую власть.
Актер может быть очень убедительным. Иногда кажется, что искусство артиста – сильней иного мордобоя. Талант и мастерство актера — это такое же оружие, как мошенничество и манипуляция. И за применение этого оружия на простых людях – следует отвечать так же, как за нападение бешеной собаки или за преднамеренный огнестрел…
По Москве ходили слухи, что как у Моссовета, так и у Белого дома — защитникам будут раздавать автоматы.
Вернувшись из редакции домой в общагу, я рассказал о том, что происходило… Обещали раздавать автоматы? – задумчиво переспросил Саня... На эконом-факе всегда есть те, кто глубже всех понимают, что такое «бизнес»… Но нам был интересен не столько бизнес, когда человеку 20 лет, он «задницей» чувствует приключения.
В 11 часов вечера трое второкурсников оказались на Красной Пресне у ворот Белого дома… Там было около двух тысяч человек. Стояли декоративные баррикады из пустой тары, валялось много мусора, стояли потешные «ряженые» в казацких куртках, папахах, с новодельными орденами. Какую угрозу они несли демократии? Наверно, самую страшную: они были против и не молчали…
Мы смешались с толпой. В любой толпе большинство составляют нормальные люди, но направляют толпу — буйные. Говорят, что интеллект толпы определяют ее самые тупые участники... Буйные сразу заметили чужаков. «Что вы жиды здесь делаете?»… заорала на нас какая-то бабка. Тогда раздел в обществе проходил не только по линии «богатые - бедные», но и по линии «молодые - старые», и любые студенты в глазах буйных — были «жидами».
Но буйность – это болезнь, но не преступление. Преступление — там, где насилие. И главный неправый был — тот, кто не выходя из запоев, довел страну до высшей степени разрухи, нетерпимости и остервенения…
Народ уходил и подходил, толпа гудела, люди убывали и прибывали, был конец сухого бабьего лета — наверно, лучшие дни года в Москве.
На козырек Белого дома, импровизированную трибуну, выходили депутаты. Хорошо помню, как после призывов раздать защитникам Белого дома оружие, к микрофону подошел Бабурин. «Домой... – просто и кратко призвал толпу он. - Идите домой! В кого вы собираетесь стрелять? в своих братьев?» В ту ночь его слова заставили толпу надолго замолчать и угомониться…
Но с другой стороны — благородными мотивами власть не защищают... и в этом была слабость «защитников» Белого дома и неспособность противостоять - тем, кто не боялся замараться дерьмом и кровью.
Словом, разжиться халявным оружием нам не удалось.
В два ночи мы вернулись в общагу…
Наш рассказ вдохновил следующую группу на поход к Белому дому с утра. Адреналин – он заразный… Поздней оказалось, что вместе с ними на Пресню выдвинулись танки и по людям начали стрелять снайперы.
Наши парни вернулись спустя два дня.
Что произошло?
Они встали рядом, спинами и молча спустили штаны.
Их спины, задницы и бедра до колен были ровного, фиолетового цвета глубокого фиалкового оттенка. Сплошная гематома с половину квадратного метра на каждом. Никогда ни до — ни после – я не видел синяков таких цветов и размеров.
Тем утром они передвигались с толпой зевак, несколько раз попали под обстрел и вместе с толпой оказались в окружении ОМОНа. Народ загнали на стадион, прикладами положили ничком, несколько часов били, по очереди выдергивая на допросы и возвращая валяться на поле — под сапоги и приклады… По описаниям — один-в-один, как в Чили в сентябре 1973-го… Но это было хуже, потому что было здесь — и с нами...
Сколько было трупов? Спросили мы. Один сказал, что на его глазах пристрелили несколько десятков, а на стадионе он видел сотни убитых. Другой просто потрясенно кивал головой в подтверждение. Неужели армия не понимала, что она делает? Они были пьяными или... обдолбанными – был ответ человека, который тоже до конца не понимал, что произошло, кроме того, что он живым вернулся из ада…
Так и я оказался в ряду провокаторов, из-за которого свои же парни едва не попали под пули. И я ненамного оказался лучше сучьих политиков и дешевых актеров. Когда сам «замарался», лучше понимаешь других провокаторов…
О том, что происходило рядом с Белым домом, я рассказал в редакции. Но в «Коммерсанте» эти свидетельства были совсем не к месту. Так же никого не интересовало то, что несколько групп провокаторов свободно выскользнули из Белого дома и прошли через оцепление.
Через несколько недель на выборах проголосовали за новый парламент и новую Конституцию. Основной закон сварганили в рекордные сроки и приняли без обсуждения, без критики и поправок, с нарушением всех законов, норм и приличий. Похожим образом колонизаторы спускают законы бестолковым туземцам. Так диктаторы принимают законы — под себя… Эти правила и законы — действуют по сей день. И если есть вопросы о том, что произошло — ответ можно найти в событиях конца 1993 года.
Истеричная про-президентская пи-ар-кампания дала обратный результат. Выражением народного протеста в декабре стала грандиозная победа ЛДПР. «Россия, ты сдурела», – заорал в прямом эфире ТВ когда-то популярный публицист, прикормленный военной хунтой.
Но не Россия сдурела.
Одурела ее элита…
и потеряла всякое моральное право называть себя «элитой».
Но ЛДПР не была той партией, которая могла возглавить народный протест. И голосование за нее оказалось на руку только ее хозяевам, которые не были ни партией, ни оппозицией, а оказались одним из крыльев власти, где цинично монетизировали голоса протестного электората.
Ельцинская хунта победила. Находившиеся за ее спиной министерские чиновники, недавние «теневики», армейская верхушка, культурная элита - получили власть, и с ней возможность присвоить жирные куски собственности, созданные несколькими поколениями. Они воровали объемами, которыми не воровали ни здесь — ни там, ни до этого времени — ни после. И у военной хунты и прикормленной ею культурной элиты — окончательно снесло крышу.
Через несколько месяцев вступила в новую фазу приватизация. Пошло разбазаривание того, что считалось стратегическим, и что до того никто не собирался приватизировать, в том числе, нефтянку и газ. Огромные куски собственности раздавались преданным власти лицам - даром. Законы этого не позволяли. Но законы регулярно «расширялись» все новыми указами президента. Экономическая политика пошла в бандитский «разнос». С запада пришли многочисленные консультанты, которые показывали, как можно грабить с соблюдением видимости законности.
Иностранные кредиты, которые называли в СМИ "спасением страны" — шли на импорт, и еще сильней убивали производство. Дефицит был катастрофическим. Шмотки, электроника, бытовые товары – получили свободный безналоговый въезд в страну. Понятно, что рынок нужно было насыщать товарами и продуктами — но какой ценой? «Свои» предприятия оказались в худших условиях, чем чужие. Практически сразу все предприятия в стране оказались неконкурентоспособными.
Параллельно пошла программа массового банкротства ВПК, угольных шахт и перерабатывающей промышленности. Сотни тысяч людей уже были без источников средств. А после путча целые регионы оказались поставлены перед полной безнадежностью.
Дикие налоговые ставки, криминальные схемы через «ручные» банки, чудовищная инфляция — добивали предприятия. Власть раздавала собственность приближенным к себе мошенникам и создавала поддерживающий ее новый класс. Заводы пытались как-то выживать. Но Власть планомерно уничтожила любую оппозицию. И сильная независимая промышленность была ей совсем не нужна.
Выжить в условиях экономического геноцида можно было только встраиваясь в обслуживание криминальных элит или в «импортозамещение». И оба этих направления еще сильней убивали туземную экономику.
С победой «реформаторов» произошло перераспределение собственности. Назначенные властью собственники оказались освобождены Властью от социальных обязательств перед работниками, прежними хозяевами предприятий. СМИ навязывали жителям чернуху. Слова про «социальную справедливость» стали вызывать усмешку.
Еще через два года прошли выборы. Сейчас даже президент публично признал, что их итоги были сфальсифицированы при подсчете голосов. В ходе тех выборов Партия президента допустила беспрецедентные махинации с черным налом. Показателем бепредела стала пресловутая «коробка из-под ксерокса», из-за которой сняли не попавшихся с нею жуликов, а тех, кто пытался хоть как-то бороться с полным беспределом.
Хотя — наверно, поделом, потому что в 96-м проиграли те, кто привел Ельцина к победе в Октябре 93-го... Власть снова обнулила свои обязательства
Время было странное. Наверно, президент оставался честным человеком. Ведь его постоянный запой и самоуничтожение были единственной человеческой реакцией на свое предательство и проклятия большинства населения. Оказавшись полной мразью, человек пытался как-то выглядеть лучше — спивался — и все больше терял человеческий облик. Он и его семья стали воплощением всей грязи — для целой эпохи.
Дело ведь не в словах, а в делах. Не в Законах, а в их исполнении. Через четыре года власть снова переписала и «обнулила» свои обязательства. Все плохое стало связываться со старым президентом, а все хорошее — с новым. Хотя люди, законы и система остались прежними. В конце-концов, приватизация земли, развал колхозов, уничтожение деревень, вывод энергетики в офф-шоры, стремительный рост цен на энергоносители и ЖКХ, идиотские реформы милиции, армии, коррумпированная судебная система, аморальная регрессивная налоговая система, развал медицины, уничтожение системы образования, провальная бюджетная и банковская политика — дело рук совсем не того алкаша. Это сделали — другие....
Созданная тем алкашом система — все таки остановилась на пол-пути в беспредел. И при нем границы социальных норм и приличий — все-таки существовали. Сейчас их нет. И знаете — все-таки интересно узнать — надолго ли?