Однако на любое событие всегда есть несколько точек зрения. И точка зрения у победителей и побежденных, свидетелей и мародеров, молодых и старых, бедных и богатых — по определению не должна быть одинаковой.
Однако историки мнением победителей не интересуются. У них все однозначно, трагично и мрачно. И возможно, что все - зря. Когда в конце 19-го века в обществе возник интерес к Древнему Риму, в монастырях Германии и Италии вдруг нашли больше ста тысяч документов, которые скопом записали в древность. Почему? Просто за древность платили больше. И "древность" документа позволяла обходить политическую цензуру. Сомнения и вопросы, как мол так, столько добра пролежало и сохранилось полторы тысячи лет - ? Даже не возникли...
А между тем те варвары, которые пришли в Рим — действительно отличалась от тех, кто там жил. Они были сильней, здоровее, их было больше. Для них падение Рима было совсем не концом цивилизации, а напротив, стало новым этапом, новой страницей. У них не было повода для уныния: они победили. И они нисколько не считали себя необразованными и «варварами»: у них был более здоровое общество, более развитые (или не деградировавшие) социальные институты, у них было более современное вооружение, более сильные лидеры и более высокая готовность индивидов жертвовать собой во имя общих целей...
То, как представляли дело проигравшая стороны — это, конечно, важно. Но сводить прошлое к единственной точке зрения — значит не понимать Истории.
Если пучок света проходит через кристалл — он представляет собой цветной спектр. Но это все равно был один пучок света, Так и эхо событий из прошлого, проходя через время, распадается на разные мнения, иногда отличающиеся, иногда полярные. Но как через призму проходил один пучок света, до нас доносится «эхо» одного события.
Ужа на следующий день после того, как прежняя администрация Римского государства исчезла, в стане победителей случились прибавления. К ним сватали дочек местные туземцы. С ними хотели породниться самые богатые и влиятельные. Это естественно. те, кто находятся на вершине общества, находятся там. в основном, потому, что не признают общих для всех социальных норм.
Выжившие в бойне местные жители начали сотрудничать с новой властью. У каждого были враги, и новый порядок дал возможность решить старые конфликты. Они хорошо знали свой мир, и могли способствовать его развалу — едва ли не в большей степени, чем пришлые завоеватели...
Но у следующего, у нового поколения варваров и бывших римлян возникла дилемма. Чьим наследием им следует считать себя? Каждому человеку нужна какая-то самоидентификация. В какие игры играют его дети, кем захотят вырастить его внуки...
От того, кем считать себя: потомками горожан римлян или степных кочевников — зависит очень много: какое наследство надо считать «своим», а какое — чужим. Какие песни следует петь своим детям, а каких песен надо избегать... Чью культуру считать своей, а какую - бояться, презирать или ненавидеть.
Признаешься в любви «риму» - потеряешь доверие кочевников. Признаешься в любви к кочевым традициям — не поймут те, кто считают себя цивилизацией...
А если большое число народу вокруг несет в себе традиции и гены нескольких народов? Ведь победители мало церемонятся: на покоренных территориях мужиков убивают, а женщин начилуют.
Культурная идентификация в этой ситуации — это не только чье-то частное дело. Это признание (или не признание) права на восстановление справедливости. На передел имущественных прав. Дети редко растут в изоляции от внешнего мира. И выбор в этой ситуации — это резать по живому, по себе, по друзьям детства, по семье...
Как достойно выйти из этой ситуации? Власть должна придумать (или хотя бы утвердить
кем-то сочиненную) устраивающую всех легенду. В «примирительной» версии — должен появиться кто-то третий.
Он должен принести опасность.
От него должны пострадать предки.
Этот «третий» принес все разрушения.
Против него должны сплотиться предки.
Грубо говоря, в математике для похожих целей изобрели комплексные числа. Не решается задача. Но вводим в условиях новый параметр. Записываем задачу с учетом «изобретения»... Есть решение.
А то, что для решения оказалось необходимо пройти через полностью вымышленные пространства — издержки процесса поиска решения. Ведь решение найдено. И оно кажется верным... По крайней мере, всех устраивает...
Внешний враг — не только снижает конфликт у сторон и мобилизует их на борьбу в настоящем. Внешний враг в прошлом — еще лучше, так как "мертвые сраму не имут", и благодаря врагу можно списать на него все свои грехи.
Вот к примеру, русская аристократия представляла собой около процента населения и управляла (фактически как) рабами населением на территории Российской Империи. Имущественные и социальные отношения были как на завоеванных территориях. Дети аристократы были рождены от русских матерей, о них заботились русские няньки, дети слушали русские сказки, играли в русские игрушки. Но в «свете», на людях, в обществе — аристократы говорили на другом языке — по французски. Какая «идея» могла объединить молодое население, чтобы они не считали часть своих предков — убийцами и насильниками?
Этой «идеей» стал Наполеон. Иноземец, ренегат-революционер-император, который с самой большой на свете армией — подошел к Москве и взял ее.
Практически нет следов нашествия. Нет дороги на восток, чтобы по ней прошла полумиллионная армия французов с обозом. Армия растворяется среди просторов бескрайней и необъятной. Бородино и Березина — на многих языках звучат (и пишутся) совсем одинаково.
Настоящие Николаи Ростовы покупали и продавали настоящих Платонов Каратаевых как скот. Но в художественном оформлении через «Войну и мир» примирительная версия стала идеологической платформой создания русской нации. Книга предложила версию, в которой предки-завоеватели стали защитниками. Увлеченность русской идеей и близостью к народу стали идеями аристократии. Национальными идеями.
Обидно ли осознавать себя жертвой пропагандистской машины?
Наверно.
Но человек слишком интересный механизм.
И если с ним в прошлом что-то происходило, об этом иногда стоит знать.
Хотя бы для того, чтобы в следующий раз наступить уже на новые грабли...
ПС. Рождение русской нации не было уникальной идеей 19-го века. Всю середину 19-го века Европа тонет в войнах. Немцы воюют с австрийцами, датчанами, чехами, французами. Не считая более мелких забав...
То, что Европа это не заметила в 19-м веке — это нормально.
Она и сейчас старается не замечать, как ее завоевывают и обманывают.
Глупцы изображают восторг по поводу беженцев.
Кто по умней — уже учит арабский и турецкий.
Или русский... на всякий случай.
карикатуры стран антанты по поводу немцев - гуннов...
ППС.
1) abu_timur2016 (от 77.108.124.166)
Радмир,я живу в Подольске,городе,где Варшавка раздваивается на Симферопольку и собственно Варшавку,в которую вливается Калужка и сама она соответственно возле обнинска сходится с Киевской трассой.Меня тоже этот феномен интересовал.Варшавка,которая ну ни как в Варшаву не ведёт.Уж логичнее было Минку так назвать.Хотя исток Варшавки,называется Ордынка.И вокруг куча Татарских переулков.Так,что у предков с логикой всё было в порядке.Орда была где то на юге,а не Нижней Волге.Это уже в 19в чё то намудрили.Да,кстати осталось куча деревень с названиями"Ордынцы","Сатино-Татарское"и т.д.Это возле Подольска
2) РК
ИМХО: варшавским шоссе пришел на русь наполеон.
С юга.
в его армии были поляки и татары
в польской армии (даже в романах Сенкевича) воевали одни татары.
А разложившаяся после смерти (бегства// срочного отъезда) своего полководца армия (бородино = березина) стала управлять бывшим "московским княжеством".
3) abu_timur2016 (от 77.108.124.166)
Что интересно,считается,что Наполеон отступал по Калужке.Но она переходит в Варшавку через 40 км.И опять,странный маршрут в Париж по этой дороге.Видимо Вы правы.
З.ы.Есть такая деревня Вороново на Калужке.Сохранилась усадьба Растопчина до сих пор там.По легенде он вывез Московские сокровища до пожара к себе в имение.Как раз по пути отступающим.Решение гениально конечно.Ищут до сих пор энтузиасты,но видимо напрасно